Для измерения силы землетрясений есть шкала Рихтера. Количество баллов по ней соответствует тому, как землетрясение влияет на дома, улицы, подземные коммуникации.
При семи баллах, например, невозможно устоять на ногах. В кирпичных домах трескаются стены. Падают лестничные пролёты, обрушиваются перекрытия строений. В треснувших стенах происходит короткое замыкание. Асфальт тоже покрывается трещинами. Это семь баллов. В Спитаке было девять-десять.Землетрясение унесло жизни не меньше, чем двадцати пяти тысяч человек. Пессимисты и сторонники теорий заговора говорят о ста пятидесяти тысячах. Девятнадцать тысяч человек оказались искалечены навсегда. Больше полумиллиона остались без домов.
Армяне вспоминают, что власти Союза отреагировали быстро. Из Москвы в Ереван срочно вылетела бригада из без малого сотни лучших хирургов, в том числе — военно-полевых. С ними вылетел и министр здравоохранения. Армия и пограничники бросили силы на эвакуацию людей и разбор завалов. К солдатам присоединились сотни, а может, и тысячи добровольцев-армян.
Ответственным за устранение последствий землетрясения стал Николай Рыжков, Председатель Совета министров. Когда он приехал, обнаружил хаос, с которым, казалось, невозможно бороться. Тысячи людей рыдали, испуганные, дезориентированные. Увидев представителя правительства, они начали засыпать его упрёками, а порой и оскорблениями: пережитый ужас требовал выхода.
Понадобились сутки, чтобы организовать нормальные спасательные операции.
Всего лишь сутки — будет казаться через годы. Целые долгие сутки — казалось тогда. Горе Рыжков смог перенаправить, призывая помогать спасать людей. Получив цель, армяне моментально переключились. Каждый, кто был в силах, или помогал разбирать завалы и доставлять людей ко врачам, или старался утешить, накормить, как-то ещё помочь уже спасённым. Позже армяне объявили Рыжкова национальным героем республики.
Больницы в Спитаке были разрушены. Раненых свозили на стадион, где хирурги делали операцию за операцией, не поднимая головы. Советский лидер тех лет Горбачёв запросил гуманитарной помощи, и сто одиннадцать стран выслали специалистов, оборудование, еду и лекарства. Это спасло многих, но увы, тысячи убитых было уже не вернуть.
Уроженка Армении Нарине Бояджян пережила землетрясение в Ереване и до сих пор вспоминает его с ужасом.
Она тогда была школьницей, училась во вторую смену и в 11.41, когда пробудилась стихия, была дома, на тринадцатом этаже. Она помнит, как трясло весь дом, хлопали двери, качалась люстра и упала папина фотография — на ней разбилось стекло. Дома больше никого не было, чтобы объяснить, что происходит, или сказать, что делать, и ей было очень страшно. Но вскоре страх сменился огромным горем.
Вечером по телевизору вещание прервали для того, чтобы вызывать отдыхающих врачей на рабочие места. Дом Нарине стоял возле республиканской больницы и было видно, как в выключенный фонтан садятся вертолёт за вертолётом — они привезли раненых. Это было уже в следующие дни. Мужчины с маминой работы поехали добровольцами в Спитак. Когда они, наконец, вернулись, казалось, там, где они были, прошло не несколько дней, а несколько лет — так они постарели.
Через несколько дней по улицам поехали грузовики с трупами. Погибших надо было хоронить. На спитакском кладбище — и не только на нём — есть участок, где дата смерти у всех одинаковая. Многим армянам трудно даже смотреть в сторону этих надгробий с повторяющимся «7.12.1988».
То, что переживали армяне, было большим, чем сочувствие соплеменникам. У каждой семьи, каждого клана в разрушенном городе и погибших деревнях неподалёку жили родственники. Если и была семья, которую в тот день не посетила смерть, она смолчит из уважения к потерям других семей.
В школе, дома, на улице, везде обсуждали истории из Спитака. Одни рассказывали о бездомной собаке, которая спасла и выкормила своим молоком маленькую девочку и звала на помощь, услышав, как разбирают завалы. Другие — о крановщике, который потребовал плату с мужчины, чья жена лежала под плитой. Мужчина снял с себя обручальное кольцо и нательный крестик. Кроме этих двух знаков семейной любви — любви жены и любви родителей — у него теперь не было ничего. Толпа в гневе попыталась разорвать крановщика на кусочки, но его отбили солдаты.
Сложилось поверье, что в Спитаке или умирали целыми семьями, или так же, целыми семьями, спасались. Погибла вся семья брата учительницы Нарине. А брат маминого коллеги выпрыгнул с седьмого этажа и остался жив, а потом нашёл живыми жену и детей.
Рассказывали и совсем страшилки. Мол, мужчина принимал ванну, в ванне его плитой и накрыло. Он пролежал в воде пять дней и с него слезла вся кожа. Впрочем, трудно сказать, что было придуманным, а что — картинами, которые довелось увидеть спасателям-добровольцам и отголоски которых разнеслись среди людей.
Землетрясение восемьдесят восьмого года было таким огромным горем для армян, что они сравнивают его по значению с геноцидом в Турции. Но это горе их сплотило. Выжившим помогали всей республикой. Срочно ставить дома, восстанавливать работу больниц приехали волонтёры со всего союза и из других стран. На первое мая в Ереване демонстрации шли под сотней флагов — это были флаги тех народов, которые помогли Армении
Фото: А. Соловьев, А. Морковкин, М. Шахбазян, Р. Атаян, М. Хачатрян/ТАСС
Свежие комментарии