Недавно ездил в экспедицию журнала National Geographic Russia, я там работаю. Мы прилетели в дождливый Якутск, уехали из города, углубились в лес и долго плутали по грунтовой дороге. Где-то в лесах пылали пожары, но воздух был свеж.
В селе, куда мы с фотографом Ваней Дементиевским приехали, никаких туристических атрибутов – шаман (он попросил не писать его имя, называть Михалычем) не работает напоказ. Вот длинный деревенский забор, за ним шаманское и бытовое перемешано: дрова сложены длинным рядом, стоит турник из бревен, вдалеке за загоном мычат коровы – у шамана их 40 штук. А рядом – ритуальный столб сэргэ, деревянный (чуть треснувший от времени) тотемный медведь над калиткой.
Вдалеке – балаган, рабочий кабинет Никифорова, который он соорудил своими руками тридцать лет назад.
"90-е годы были неспокойными. Тогда в шаманах была нужда. Ко мне собирались очереди из машин. Люди пили, например, много – лечил, получалось. Сейчас шаманизм, конечно, умирает. Жизнь стала стабильная, проблем меньше"
Перед камланием мы сидим с Михалычем в его избе. Телевизор с плоским экраном, на стене шкуры двух медведей и бесчисленные медали и грамоты за беговые соревнования – «чемпионат России по суточному бегу», 110-километровый забег «Майа-Хайахсыт» – шаман много лет всерьез занимается спортом.
"Настоящих шаманов сейчас не осталось. Я, да, может, еще один остался. А фальшивых много, они, увы, бросают тень на тех, кто еще занимается нашим делом всерьез. Один такой идет в Москву пешком, про него снимают ролики в интернете. Кто такой? Нет такого шамана в Якутии".
Где-то в небе летят самолеты, в мире изобретают новые процессоры и лекарства от болезней, а мы наблюдаем древнейшее действо – камлание. Михалыч делает то, что делали избранные якуты тысячелетия до него: общается с духами.
Свежие комментарии