Если вы стесняетесь петь даже наедине с собой и считаете, что вам «медведь на ухо наступил», вам стоит прочитать эту историю. Она об известнейшей оперной певице Флоренс Фостер Дженкинс, про которую великий Энрико Карузо говорил, что в ней «горит огонь». Билеты на ее выступление в Карнеги-холле в Нью-Йорке разлетелись как горячие пирожки, а через почти 100 лет ее сыграла Мерил Стрип, получившая за эту роль номинацию на «Оскар».
При этом у Флоренс объективно не было ни голоса, ни слуха. Зато оказалось в избытке кое-чего другого, чего нам всем часто не хватает в жизни.Мы не отказались бы хотя бы от капельки той уверенности в себе, которая была присуща Флоренс: такая энергия способна двигать горы.
Во 2-й половине XIX века в семье богатого промышленника родилась девочка, которая потом станет одной из самых неоднозначных оперных звезд своего времени. В 7 лет она влюбилась в музыку, прилично играла на пианино (даже умудрилась отыграть концерт в Белом доме). После школы Флоренс сбежала из дома со своим будущим мужем, когда отец отказался оплачивать ее обучение музыке. Впрочем, этот брак просуществовал всего год и оставил ей на память фамилию Дженкинс и, увы, сифилис, который навсегда лишил ее волос и способствовал сильному повреждению ее слуха.
© George Grantham Bain collection \ Wikimedia
Из-за травмы руки карьера пианистки у Флоренс тоже не задалась, но тут ей исключительно повезло: она получила в наследство значительную сумму денег, что позволило ей не только наконец посвятить себя вокалу, но и организовать «Клуб Верди» для любителей классической музыки. Флоренс попала в высшее общество и сразу стала участвовать во всевозможных мероприятиях и давать концерты.
Петь она, впрочем, так и не научилась. Ее неизменный аккомпаниатор Косме Макмун неоднократно вспоминал, как ему приходилось постоянно сглаживать ошибки в темпе, ритме и нотах. Ударения, дикция, правильное произношение — все это было неважно. Она пела любые партии, какие хотела, даже самые сложные, и ее не смущали недотянутые и потерявшиеся ноты. Даниель Диксон, критик, так писал о ее технике: «Она кудахтала и вопила, трубила и вибрировала». А историк Стивен Пайл замечал, что она была «худшей оперной певицей в мире: никто ни до, ни после не сумел так успешно избавиться от оков музыкальной грамоты».
Исполнение Флоренс Фостер Дженкинс сложной арии Царицы ночи из оперы Моцарта «Волшебная флейта». Для сравнения и контраста приведем исполнение той же арии от замечательного колоратурного сопрано Натали Дессе.
Критики с ней особо не церемонились:
- Оперный импресарио Ира Сифф, который называл ее «анти-Каллас»: «Дженкинс была изысканно плоха. Настолько плоха, чтобы составить отличный вечер в театре. Она могла сбиться, петь инстинктивно и искажать все. Это был бесконечный ужас. Говорят, Коул Портер (американский композитор и звезда того времени) был вынужден даже ударить себя по ноге тростью, чтобы не рассмеяться во время ее пения».
- Критик The New York Sun Эрл Уилсон: «У нее великий голос. Она может спеть все что угодно, кроме нужных нот».
- Поэт Уильям Мередит: «Это было эстетическое переживание примерно в той же мере, что и ранние христиане на арене со львами: бессмертные по сути и всегда съеденные в конце».
И даже друзья, которые маскировали смешки из зала среди аплодисментов, говорили о ней уклончиво и двусмысленно: «Ее пение во всей своей красе напоминало неудержимое нападение какой-то крупной птицы». Впрочем, Флоренс это нисколько не смущало.
Почему же она достигла колоссального успеха?
Есть версия, что, помимо повреждения слуха, у нее была разновидность эффекта Даннинга — Крюгера, при которой человек уверен в том, что он талантлив или гениален, хотя объективно это не так. «Леди Флоренс» (так она подписывалась, когда раздавала автографы) действительно верила в свой великий вокальный талант. Она сравнивала себя с величайшими сопрано того времени, а смех в зале относила на счет завистников. «Люди могут сказать, что я не умею петь, но они никогда не скажут, что я не пыталась», — парировала она очередной выпад. Она уволила своего первого аккомпаниатора, перехватив его «понимающую» улыбку в зал.
А еще она искренне наслаждалась процессом. Сама придумывала свои наряды — пусть они и были нелепыми (к примеру, огромные крылья ангела). Сама отбирала репертуар (предпочитая Моцарта, Верди, Штрауса и Брамса), писала песни.
При этом залы на ее выступлениях всегда были полными. На одном из выступлений она оделась в костюм Кармен и дополнила его кастаньетами и корзиной цветов. Кастаньеты и корзина улетели в зал за цветами, но публика вернула их Макмуну, чтобы Флоренс могла повторить номер на бис.
Она была невероятно оптимистична. Однажды она попала в аварию на такси. По ее уверениям, после испущенного при этом вопля у нее расширился диапазон аж до фа 3-й октавы. Заветного фа, впрочем, так никто и не услышал на концертах, зато таксист вместо судебного иска получил коробку сигар в благодарность.
© Schubertiade \ Wikimedia
В возрасте 76 лет она решилась на концерт в престижнейшем зале Нью-Йорка того времени — Карнеги-холле. Билеты разлетелись мгновенно, около 2 тыс. желающих остались с носом. Однако у такого масштабного выступления были и свои минусы: если обычно Флоренс сама утверждала список приглашенных СМИ и критиков, то здесь это оказалось невозможным. И хотя публика была в восторге, рецензии оказались саркастическими. Возможно, они и стали одной из причин того, что через 5 дней после концерта у Флоренс случился сердечный приступ во время покупок в музыкальном магазине.
© Florence Foster Jenkins \ Paramount Pictures
Парадоксально, но несмотря на то, что Флоренс была, пожалуй, худшей из «раскрученных» оперных певиц начала XX века, она же стала и одной из самых известных. Ее образ до сих пор волнует режиссеров и постановщиков. По мотивам ее жизни было создано 3 пьесы, которые с успехом ставили в Эдинбурге, Лондоне и на Бродвее. Про ее жизнь сняли 2 фильма — «Маргарита» и «Примадонна». В последнем роль мадам Дженкинс блистательно исполнила Мерил Стрип и получила за нее номинацию на «Оскар».
Свежие комментарии