Огромные по размеру (примерно 3,5 на 2,5 метра), они выполнены по редкой и малоизвестной технологии на японской рисовой бумаге ручной выделки. Автор утверждает, что никакой компьютерной обработке фотографии не поддавались — ни монтажа, ни ретуши, ничего подобного.
Слон с поднятым хоботом –
это письмо к звездам.
Прыгающий из воды кит –
это послание с морского дна.
Эти образы – послание моим снам.
Эти послания – мои письма тебе.
Грегори Колберт родился в Торонто (Канада), в 1960 году.
Учителя в школе не замечали особых талантов у будущей знаменитости, Грегори также не проявлял особой теплоты в своих воспоминаниях о наставниках.
Как-то он заявил: «Плохие учителя хороши тем, что учат набираться знаний самостоятельно».
Основным источником знаний для Колберта стали книги: он любил читать и все свое свободное время проводил в школьной библиотеке.
Однако, если чтение и дало какие-то результаты, то сразу этого заметно не было: школу Грегори закончил с аттестатом далеким от отличного, образование продолжать не стал, а в течение нескольких последующих лет перепробовал множество профессий никак не связанных с творчеством.
В начале 80-х гг. прошлого века молодой еще тогда Грегори решил уединиться на каком-нибудь далеком острове в Тихом океане и заняться писательской деятельностью.
Но на то время его мечте не суждено было осуществиться, а в 1983 г. Грегори пришел к выводу, что необитаемый остров – не самое лучшее место для творчества и решил отправиться в Париж.
После того как ему не удалось добиться успеха в писательском деле, Колберт решил попробовать себя в качестве режиссера: им было снято несколько документальных лент о проблемах, преследующих современное общество.
Один из этих фильмов «На грани: хроника СПИДа» («On the Brink – An AIDS chronicle»), который был показан в середине 80-х на канале «Discovery», номинировался на премию АСЕ в 1985 году.
Наряду с кинематографом Грегори начал заниматься и фотографией.
В музее Elysee (Швейцария) в 1991г. состоялась его первая выставка, носившая интригующее название «TimeWaves» («Волны Времени»). Значительного резонанса эта выставка не вызвала, однако несколько коллекционеров, все же заинтересовались работами Колберта и позже оказали ему финансовую помощь.
С 1992 по 2002 год в цивилизованном обществе Колберт не появлялся.
Как выяснилось позже, фотограф поставил перед собой задачу изучить взаимоотношения между человеком и животными изнутри. Колберт объехал почти весь «нецивилизованный» мир, он побывал в Бирме, в Индии, в Египте, в Кении, в Шри-Ланке, в Намибии, в Эфиопии, в Доминике и еще во многих экзотических странах. Ему пришлось приспосабливаться к распорядку более 130 видов животных, среди которых были кашалоты и киты, морские коровы и морские крокодилы, священные ибисы и королевские орлы, журавли и кречеты, гепарды, рыси и леопарды, дикие африканские собаки, гиббоны, антилопы, а также слоны.
После долгого отсутствия, в 2002 году фотограф триумфально открыл свою новую выставку в Венеции. Экспозиция, названная «Пепел и снег» («Ashes and Snow»), стала новым словом в подобного рода мероприятиях. По своему масштабу и охвату выставка не имела себе равных, она занимала 12600 м2 и являлась одной из наиболее крупных экспозиций, принадлежащих одному автору, на протяжении всей истории Европы.
В 2005 году выставка прошла в Нью-Йорке. Для ее проведения было специально возведено сооружение под названием «Nomadic Museum» (Бродячий музей). Идея этого сооружения пришла в голову Колберта еще в 99 году прошлого столетия.
«Бродячий музей» после Венеции перекочевал в Санта-Монику, а через год побывал в Токио, а в начале 2008 года пришел в Мехико-Сити.
После закрытия выставки в конце апреля 2008 года были подведены итоги.
Оказалось, что выставка привлекла внимание более чем десяти миллионов посетителей, и это сделало ее самой популярной за всю историю прижизненных экспозиций, принадлежавших одному автору.
Однажды в одном из интервью фотограф Грегори Колберт (Gregory Colbert) поделился:
Меня интересует исследование вневременных, непреходящих чудес, так что нет никакой спешки и безотлагательности. Пять лет, десять, пятнадцать – это ни на что не повлияет, поскольку то, что я делаю, абсолютно вне времени.
Услышать подобное высказывание в век, когда жизнь рассчитана по минутам, согласитесь, очень странно. Можно было бы отнести эту фразу к категории красивых слов, но Колберт доказал на практике, что время для него действительно является особой категорией.
Свежие комментарии